Сетевое общение стало для многих неотъемлемым элементом повседневной жизни вообще. Некоторые языковые и социальные новшества, которые привнес интернет в коммуникацию, заметны невооруженным взглядом. Другие же — особенно связанные с неприемлемым публичным поведением — часто остаются не в полной мере отрефлексированными. Можем ли мы утверждать, что именно они во многом определяют специфику цифровых взаимодействий? Какой должна быть реакция общества на их вторжение в и так не слишком устойчивый набор разных поведенческих норм? Громкие скандалы, троллинг, хейтерство — требуют ли эти явления пристального внимания или жесткой регуляции? Кто как не создатель лингвистической конфликтологии может знать ответы на эти вопросы? Слово Максиму Кронгаузу.
Интернет как новое коммуникативное пространство
Появление интернета и вообще цифровых средств связи ознаменовало развитие новых условий коммуникации, которые можно считать новой же коммуникативной средой. Речь идет о «разговорном интернете», то есть тех интернет-площадках, на которых происходит письменное общение (сейчас это в первую очередь социальные сети). Собственно, это и есть основное изменение: общение происходит теперь прежде всего с помощью письменной, а не устной, формы языка.
Здесь существенны два уточнения. Это уже не вполне письменная форма языка, а нечто промежуточное между письменной и устной. Иначе говоря, язык в интернете письменный с формальной точки зрения (это буквы) и устный с точки зрения структуры, лексики и т.п. Кроме того, письменным мы называем его условно, поскольку теперь важнее не способ порождения (собственно письмо), а способ восприятия. Так что сегодня имеет смысл говорить о визуальности языка.
Второе основное изменение касается нечеткости границы между публичным и частным (интимным) пространством. Потенциально почти любую коммуникацию в интернете можно считать публичной, хотя участниками общения это не всегда ощущается, что приводит к коммуникативным, этическим и даже юридическим проблемам. Люди делают очень личные, эмоциональные, не вполне продуманные высказывания, которые «неожиданно» оказываются публичными и за которые приходится нести ответственность.
Есть и другие новации, но именно эти две я бы назвал главными: 1) перераспределение между функциями и, соответственно, условиями бытования устной и письменной коммуникации; 2) перераспределение между публичной и частной (интимной) формами коммуникации. Первое приводит к сужению сферы использования устной речи (и нейтральности письменной), второе к сужению области интимной коммуникации и интимного вообще.
Массовая ненависть и ее онлайн-управляющие
Каковы же эффекты, в том числе этические, такого «обновления» коммуникации? Скажем, к высокому уровню агрессии интернет-коммуникации все уже постепенно привыкли («Это интернет, детка, здесь могут послать …»), но есть еще одна крайне неприятная особенность — это массовость или иллюзия массовости. Если при чтении своей ленты в социальных сетях мы сталкиваемся с 5-6 повторами одного и того же мнения, мы воспринимаем его как массовое. И это при том, что оно может быть выражением коллективной позиции, а может — результатом случайного стечения обстоятельств или специально смоделированной сетью выборкой. Если же массовой становится агрессия (на самом деле или иллюзорно), возникает эффект травли. Травля может быть спонтанной или спровоцированной, хаотичной или организованной — ее объект, как правило, не в силах ее оценить, что часто приводит к трагическим последствиям.
Возвращаясь к примерам из интернет-практик, можно сказать, что для социальных сетей, микроблогинговых сервисов работа с хейтерами стала важным трендом. Последних, кстати, иногда привлечь легче, чем просто «почитателей». Достаточно опубликовать что-нибудь провокационное — и хейтер тут как тут. Да, не у всех получается стабильно качественно работать с таким сегментом аудитории. Но оседлать волну ненависти для любого блогера чрезвычайно полезно и перспективно.
С этим, в частности, связано возникновение хейтерства как коммуникативного феномена. Надо признать, что уже есть примеры сознательной работы с хейтерами, их привлечения и использования, например, для увеличения популярности. Эта работа ведется на разных социальных уровнях, и самый яркий пример здесь — президент США Дональд Трамп. Он выступает этаким генератором мемов. И, создавая странные, как правило неудачные ситуации, привлекает огромное внимание публики, все время оказывается в эпицентре повестки. Примерно так же работают уже вне политической области представители селебрити. Они ведут популярные аккаунты в Twitter (вспомним сестер Кардашьян или Ольгу Бузову), их посты сопровождаются постоянными выступлениями множества хейтеров. И важным оказывается именно количество отметившихся; привлекает сама возможность оценки, а не ее строго положительное, одобрительное содержание. Надо сказать, что все это бывало и вне интернета. Есть, например, известные мастера единоборств, которые строили свою популярность на таком своеобразном проявлении внимания: люди приходили на их бои, чтобы посмотреть, как их побьют. Скажем, известный боксер Мейвезер считался «управляющим» хейтерства.
От споров к этическому компендиуму
В этой связи важно помнить, что наше общение всегда существует в трехмерном пространстве: коммуникативном, этическом и юридическом. И я бы считал нормальным развитием общества именно последовательный переход от установления коммуникативных практик к их этической оценке с последующим юридическим закреплением.
Ранний интернет игнорировал последние два измерения, но сегодня это вряд ли возможно. В сети изначально формировалась терминология агрессивной коммуникации: холивар, флейм, флуд, троллинг, хейтер... Часть из этих слов и выражений приобретает вполне устойчивую этическую оценку, а еще какая-то переходит и в юридическую сферу. В последнее время одним из ключевых терминов стало понятие «hate speech», на русский оно переводится как «язык вражды» или «язык ненависти». Понятия-то есть, но как связать их с какой-то устойчивой оценкой, локализовать их и стоящие за ними поступки в системе нормативных социальных представлений?
В первую очередь, необходима общественная дискуссия о коммуникативной и этической допустимости тех или иных актов общения, проговаривание вслух некоторых онлайн норм. На этом этапе важны даже локальные споры (в чьем-то блоге, например) — они помогают выработать в публичном, хотя и относительно частном пространстве какую-то позицию. Это такие небольшие очаги опознания привычного и непривычного, нормального и ненормального коммуникативного поведения.
На следующем этапе можно приступать к этической оценке какого-то типа поведения как, скажем, серьезного нарушения. А в дальнейшем уже закон должен обрабатывать данные, мнения, озвученные на предыдущих этапах и запрещать то, что является коммуникативно неприемлемым и к тому же получает негативную этическую оценку. Важна эта последовательность. У нас же она перевернута. Интернет слишком молод: многие типы общения еще не устоялись и уж точно не получили этической оценки, но зато успели подвергнуться регулированию и регламентации с помощью законов. Во многом это связано с тем, что реальный мир почувствовал силу виртуального и поторопился подчинить его себе. Отсюда возможная юридическая ответственность за лайки или репосты и подобные не вполне продуманные решения. Которые, впрочем, неудивительны: мы даже еще не всегда преодолели первичный этап локальных обсуждений, не поняли, есть ли уже в наличии какие-то правила поведения или они только в процессе конструирования.
Можно ли такие частные споры превратить в общенациональные дискуссии? Во многом это зависит от усилий заинтересованных акторов. Во-первых, надо ставить очень конкретные вопросы. Например, такие: какова функция лайка? это способ распространения информации? демонстрация поддержки? или это не в полной мере суждение, такое полу-высказывание, недо-высказывание? Во-вторых, приглашать к разговору, реализуемому изначально на площадке СМИ, стоит самых разных людей. Если говорить будут разные представители общества, то получится создать Википедию этики. Даже так: этический компендиум — на базе логики Wiki и в соответствии с принципами Web 2.0. Только вместе можно выработать общие коммуникативные и культурные правила и конвенции. И заодно суметь так обратить внимание на ту или иную проблему, что игнорировать ее будет невозможно.